Т.К.Михалкова

Работа А.М. Матушинского «Торвальдсен и его произведения» – первое фундаментальное исследование о датском скульпторе на русском языке.

Творческий путь знаменитого датского скульптора-неоклассициста Бертеля Торвальдсена (1770 – 1844) можно разделить на четыре периода. Первый – 1793 –1803 – годы обучения в Копенгагенской Академии художеств, римская стажировка, первые самостоятельные работы. Второй период – 1803 – 1819 гг. Он начинается программным для творчества скульптора произведением – статуей «Язон с золотым руном» – и длится вплоть до первого посещения Торвальдсеном Дании после его отъезда в Италию. В это время скульптор увлекается аллегорией, делает статуи, вдохновленные лучшими образцами греческой и римской пластики, - период этот обычно именуется «классическим». Третий период – с 1819 по 1838 год – год, который принято считать датой окончательного возвращения Торвальдсена на родину. Он ознаменован работой над христианскими сюжетами, монументальными композициями, а также большим количеством портретных бюстов, составивших целую галерею знаменитых современников скульптора. И, наконец, последние шесть лет жизни, проведенные, в основном, в Дании – с 1838 по 1844 гг. Акцент делается в это время на барельефные композиции.
При всей условности, данная периодизация верно отражает основные тенденции в творчестве Торвальдсена, свойственные тому или иному временному отрезку.
Следует сказать, что в России Торвальдсен был достаточно хорошо известен уже во второй период своего творчества, а именно, в 15-е – 20-е гг. Х1Х века. Было это во многом благодаря заказам русской знати – А. Дидрихштейн, Е.А. Остерман-Толстой, М.А. Нарышкиной, Н.Н. Демидова, М.Ф. Барятинской и др. Известность Торвальдсена возросла в начале 20-х гг., когда скульптор выполнил бюст русского царя Александра 1 с натуры, и вскоре к нему в качестве пенсионера Российской Академии художеств был официально прикреплен скульптор Б.И. Орловский. А чуть раньше другой русский скульптор, С.И. Гальберг, сам избрал себе в учителя датского мастера. Популярности Торвальдсена в России во многом способствовали связи с такими художниками как О. Кипренский, С. Щедрин, К. Брюллов, А. Иванов, Ф. Бруни. В 20-е – 30-е гг. – Торвальдсен – громкое имя, несомненный авторитет в русских художественных кругах. В 1824 году он избирается почетным вольным общником Российской Академии художеств. Таким образом, самые продуктивные, самые насыщенные годы в творчестве датского скульптора – от середины второго до середины третьего периода – это одновременно и годы расцвета его славы в России.
Естественно, столь громкая известность предполагает и соответствующую реакцию русской художественной критики. И такая реакция несомненно была. Однако, в этой связи следует отметить два момента. Во-первых, заметки о Торвальдсене, появлявшиеся в 15-е – 20-е гг. Х1Х в., - весьма разрозненны и касаются, как правило, отдельных произведений скульптора. Во-вторых, более регулярная информация начинает поступать в 30-е – 40-е гг. Х1Х в., но это, в основном, сообщения из разряда художественной хроники. Статьи же, характеризующие творчество Торвальдсена в целом, появляются в русской художественной критике уже после смерти датского скульптора.
Таким образом, работа А.М. Матушинского «Торвальдсен и его произведения», опубликованная в «Русском вестнике» за 1865 год (№№ 6 – 9), явилась, хотя и запоздалой, данью таланту знаменитого датчанина, таланту, плоды которого «проявились», как уже отмечалось, и в России.
В предисловии к своей публикации А.М. Матушинский оговаривается, что труд его не имеет притязаний на строгую самостоятельность. Почти все биографические подробности автор заимствовал из «обширного и добросовестного сочинения профессора и секретаря Копенгагенской Академии художеств Ю.М. Тиле» , а свое исследование он относит, если так можно выразиться, к разряду «полуоригинальных – полупереводных». В чем же состоит оригинальность автора? Матушинский отмечает основной, на его взгляд, недостаток монографий Ю.М. Тиле – «почти совершенное отсутствие критики там, где дело идет о произведениях Торвальдсена». Этот пробел он постарался восполнить.
Однако, это удалось автору лишь в очень незначительной мере. Работу Матушинского нельзя считать художественно-критичесой монографией, скорее она сродни столь популярной в наше время серии ЖЗЛ («Жизнь замечательных людей») – увлекательное литературное повествование совершенно «забивает» собственно критическую часть. Матушинский заимствовал у Тиле то, что придает рассказу живость – малоизвестные биографические детали, курьезные случаи. Особенно интересны сведения о ранних годах жизни Торвальдсена и первом периоде работы скульптора в Риме. Матушинский показывает, как нескоро и как непросто сформировался Торвальдсен в того поражающего размахом своей деятельности мастера, который был известен всему миру. Так читатель узнает, например, что приехав в Рим, Торвальдсен взялся за изучение не только антиков, но и … грамматики своего родного языка, т.к., по словам известного датского археолога Георга Зоэги, был «… совершеннейшим невеждой во всем, что находится вне его искусства». Следуя повествованию, читатель видит, как из слабого, склонного к депрессиям, малообразованного и, вдобавок, уже не очень молодого человека время, друзья, обстоятельства, а главное – труд – выковывают постепенно сильную личность, одного из величайших скульпторов эпохи, талантливого педагога, человека, владеющего четырьмя европейскими языками. Привлекая большое количество писем и дневниковых записей (что несомненно оживляет повествование), Матушинский не боится «развенчать» Торвальдсена, акцентируя внимание не только на положительных, но и на отрицательных сторонах его характера. Так например, многие датчане, «опекавшие» скульптора на первых порах в Риме, отмечают его удивительную … лень. Как этот образ не вяжется с тем, к чему мы привыкли! Матушинский не боится «раскрыть» нам такого Торвальдсена, ведь весь приводимый материал – подлинные факты, почерпнутые у того же Тиле, но только поданные совершенно иначе.
И здесь мы подходим к главному, на наш взгляд, отличию работы А.М. Матушинского от биографий Торвальдсена, составленных Ю.М. Тиле, на которые русский критик опирался. Дело не только в том, что труд Матушинского носит компелятивный характер; не только в том, что автор пытается включить в повествование элементы художественного анализа; и не только в том, что легкая и образная манера изложения Матушинского сильно отличается от суховатого и несколько тяжеловесного слога Тиле. Основная особенность сочинения Матушинского в том, что автор имеет цельную картину всего творческого и жизненного пути Торвальдсена и дает совершенно оригинальное толкование многим явлениям, как в жизни датского скульптора, так и его времени.
Так, например, вопрос о том, насколько «оторвался» Торвальдсен от своей родины, Дании, живя 40 лет почти безвыездно в Риме, - тема больная, не раз поднимавшаяся зарубежными историками искусства, изучавшими творчество знаменитого мастера – классициста. А.М. Матушинский, очень тактично, но тем не менее последовательно проводит мысль – связь с родиной Торвальдсен не терял никогда. Велика роль датчан, находившихся в Италии в первые годы пребывания там Торвальдсена, - они создавали своеобразную ауру, они направляли неискушенного скульптора, они постоянно «подпитывали» его. Граф А.К.П. Ранцау – Брейтенбург, барон и баронесса Шубарт – способствовали получению Торвальдсеном первых значительных заказов. Датско – немецкая писательница Ф. Брун дала денег на отливку статуи Язона в гипсе. «Датский Винкельман» археолог Г. Зоэга стал «проводником» Торвальдсена в мире антиков. Существовала очень тесная связь между датчанами, общавшимися с Торвальдсеном в Риме, и покровителями скульптора в Дании. Архитектор Карл Станлей помог поместить в приют отца Торвальдсена, графиня Шиммельман (сестра барона Г. Шубарта) выхлопотала для Торвальдсена выгодные заказы в Дании. И, конечно, огромную помощь постоянно оказывал Торвальдсену его бывший учитель по Копенгагенской Академии художеств Н.А. Абильгор (с которым скульптор состоял в переписке). Достаточно сказать, что он «сделал» Торвальдсена в 1805 году профессором Академии (а до этого скульптор не являлся даже ее членом). Таким образом, у читателя складывается вполне определенное впечатление – Торвальдсен, находясь в Риме, не отрывался от датской культуры, и поэтому желание скульптора завещать все свои сокровища родному городу – Копенгагену – представляется вполне естественным.
Анализируя труд Матушинского с литературной точки зрения, хочется отметить, что автор, несомненно, испытывает сильное влияние художественной прозы своего времени. Это чувствуется как в плане композиционном, так и в отношении языка и стилистики изложения. Загадочность, мистицизм, придание большой роли фатуму, создание образа «романтического героя», то неосознанно возвышаемого, то сознательно принижаемого, с «размахом» поданный культурно – исторический фон – вот те черты, которые делают биографическую повесть А.М. Матушинского привлекательной и для современного читателя.
Отдельно следует сказать о языке Матушинского – художественного критика. При анализе произведений Торвальдсена – скульптора – классициста - Матушинский часто «говорит языком» главного теоретика классицизма И.И. Винкельмана. Возьмем, например, описание статуи Язона – оно совершенно «в духе Винкельмана»: «грандиозность стиля», «какая-то величавая монументальность», «благородство выражения», «мужественная сила».
«Приспосабливая» свое сочинение для русского читателя, Матушинский постарался связать его с реалиями тогдашней художественной жизни в России, провести параллели между западно – европейской и отечественной системами художественного образования, порассуждать о возможностях классицизма как художественного течения и т. п. Некоторые его суждения кажутся сейчас наивными, иные – любопытными, а порой и меткими. Дальнейшее развитие науки об искусстве в России показало, что труд Матушинского не остался незамеченным – к нему обращалось не одно поколение историков искусства. О том, что искали и находили русские исследователи в работе А.М.Матушинского -–мы надеемся рассказать в дальнейшем.