"Нет времени врать!" - интервью с Владимиром Натановичем Шацевым

"Нет времени врать!" - интервью с Владимиром Натановичем Шацевым

Владимир Натанович Шацев – один из самых ярких и харизматичных представителей петербургской школы словесников, кандидат филологических наук, чеховед, преподает литературу в школах и вузах Петербурга почти 40 лет. В настоящее время сотрудничает с Русской христианской гуманитарной академией и Лицеем ФТШ.

Накануне Дня студента Владимир Натанович поговорил с Натальей Хлопаевой, преподавателем поколения 2000-х, о рисках педагога, сверхзадаче и волшебных людях.

Наталья Хлопаева: - Вы говорите об учениках, часто называя их «детки». Почему?
Владимир Шацев: - Не думал об этом. Может, я наконец, состарился и могу быть патриархом. Знаю, что великовозрастным ученикам слышать о себе «детки» приятно.

Н.Х.: – Вы хотите нравиться, когда заходите в аудиторию?
В.Ш.: – Чаадаев говорил: «Слово звучит лишь в отзывчивой среде». Я, конечно, хотел бы нравиться. Убиваю старость приличной одеждой и холодным душем. Я люблю людей, читающих художественную литературу. И людям читающим – я нравлюсь.

Н.Х.: – За годы практики как менялся ваш личный педагогический стиль?
В.Ш.: – Мой отец, педагог с колоссальным опытом, преподавал в московском вузе еще до Великой Отечественной войны. Последние свои лекции он читал в 83 года. Он мне говорил: «Ты размахиваешь руками». И со временем я стал размахивать руками меньше. Мне кажется, я научился говорить более понятно.

Н.Х.: – Кто вы для своих учеников, как вы думаете? Партнёр? Коллега?
В.Ш.: – Как только я начинаю быть пастырем народов, происходит что-то смешное. Я не замечаю бревно в собственном глазу. Например, я поучал класс: «Вы опаздываете, а я вот не опаздываю!» А на следующий день я опоздал сам. К счастью, меня тогда заменили. Кто я для них?.. Собеседник! У Смелянского есть книга «Наши собеседники». И там – от Грибоедова до Горького, писатели-драматурги. Мне очень понравилось: «Собеседники». Очень здорово!
В аудитории есть отличники, а есть еще интересующиеся. Люди, которым интересно. Такие могут дойти до невиданных высот. Им можно и нужно помочь. С ними нужно вести беседу.

Н.Х.: – Вы занимаетесь воспитанием своих учеников?
В.Ш.: – Личным примером. Тем, что прихожу вовремя. Заканчиваю лекцию вовремя. Если я обещал дополнительный балл на экзамене, значит, так и будет. Не должно быть такого, что «я не помню».

Н.Х.: - В 19 веке в России было, по разным оценкам, 15-20% образованных людей. Большевики взяли курс на массовое образование. Ликбез, всеобуч. Сегодня мы слышим повсеместную критику нашей системы образования. 70 лет – по историческим меркам, срок небольшой. Может быть, сейчас мы наблюдаем естественный процесс отката к прежнему соотношению? Хорошее образование – ресурс, и он доступен не всем.
В.Ш.: – Неформально да, мы движемся к этому. Формально – всё будет. Дипломы, оценки… Закон ведь именно о «всеобщем» среднем образовании. Значит, заканчивают все. И значит, оценки рисуются. Я готов работать со всеми, но есть разница мотиваций. Не все, учась, например, на педагога, хотят работать в школе. Я встречал филологов, которые не могут ответить на вопрос, кто их любимый писатель. Встречал тех, кто изучают итальянский язык, но не могут назвать ни одного итальянского писателя. И есть другие – те, кому всё интересно. С этими дивными студентами мы вместе организуем лекции-концерты, ставим спектакли, записываем радиопостановки.

Н.Х.: – В советский период шла очень оживленная общественная дискуссия о школе, о воспитании. Выходили книги, фильмы – «Доживём до понедельника», «А если это любовь?», «Ключ без права передачи», «Дорогая Елена Сергеевна». И люди спорили, занимали полярные позиции. Сегодня шума много, а дискуссии нет. Тема воспитания и школы стала просто неинтересна?
В.Ш.: – Наверное, вы правы. Пожалуй, только Германика подняла эту тему. Я просмотрел практически все серии «Школы». Правда, там много фактических ошибок.

Н.Х.: – А может, это растерянность? Педагоги не знают, как воспитывать?
В.Ш.: – Я думаю, что более или менее знаю, как воспитывать. А серьезное кино – зачем оно? Зачем размышляющие люди? Нужны люди, которые голосуют нормально. Нужны потребители товаров.
Почему при любой власти происходили гонения именно на литературу? Мы говорили об этом с моим коллегой, Сергеем Владимировичем Федоровым. И он сказал, что человек, который прочитал Толстого и Чехова, – к рекламе относиться серьезно не будет, это человек мыслящий и свободный, а значит, опасный.

Н.Х.: – То есть вы – опасный человек?
В.Ш.: – Я – да. Окуджава говорил, что главное в жизни – добиваться своих целей не за счет других людей и при всех обстоятельствах пытаться сохранять собственное мнение.
Обо что я просто разбиваю башку – это традиция крепостного права! Можешь ли ты на уроке выступить против своих? Когда кто-то ведет себя гнусно, оскорбляет учителя, одноклассников. Ты можешь ему сказать об этом в условиях абсолютной безопасности? Ты можешь не молчать? Я таких детей встречал всего пару раз – за весь свой опыт.

Н.Х.: – А когда вы получили прививку от «Дорогой Елены Сергеевны»? Когда вы перестали идеализировать своих учеников и сами отношения «учитель-ученик»?
В.Ш.: – К слову, авторы этой пьесы Игорь Белов и Люда Разумовская у меня тогда спрашивали: могут ли дети убить учителя? Я ответил: нет. Не могут дети убить учителя.

В детстве я воспитывался на героических примерах. Революционеры! Гарибальди. Фидель Кастро. Слабым надо помогать! И в моей жизни было несколько случаев, когда на меня пытались напасть и избить. И появлялся кто-нибудь один и вмешивался. И разгонял шпану пинками. И это были герои. Волшебные люди!

Мне было лет 28. Мы с моими школьниками поехали в комсомольский трудовой лагерь. Я занимался спортом и был сильный, хотя внешне не особенно внушительный человек. Меня мало боялись. А местная шпана отобрала у наших ребят гитару, требовали выкуп. Я пошел разбираться. Их было несколько, лет по 17. Сначала мат-перемат, потом пошли удары ногами. Почти уже настоящая драка. На часах пол-одиннадцатого вечера. И все мои 16-летние «дети» якобы спят. Никто не пришел на помощь.
И тут вдруг появляется дядька пенсионного возраста в тренировочных штанах до самых подмышек. В сандалетах на босу ногу. «Ну-ка разойдись!» - говорит. И всех сдуло. Как у Фазиля Искандера, «эффект внезапного появления патриарха».
А потом я зашел в наш барак. Дети «спят». Никто ничего не слышал.
Они просто молча ждали, что же будет.
Это было ужасно.

Н.Х.: – Но вы ведь не ушли после этого из профессии?
В.Ш.: – Нет, не ушел. Я по сей день хочу, чтобы мои ученики задумывались и могли возразить. Могли пойти против, если знают, что происходит что-то неправильное. Я пытаюсь, чтобы были эти волшебные люди.

Н.Х.: – Сейчас технический прогресс позволяет записать, что угодно и как угодно, смонтировать и выложить в интернет, обвинить, в чём угодно. Мы знаем много таких историй с фигурантами педагогами. Вы сталкивались в своей работе с «подставами»?
В.Ш.: – Дело в том, что я этого боюсь. Поэтому всегда прошу разумных студентов сидеть рядом со мной на экзамене. Было всякое. Мне угрожали самоубийством, придумывали себе смертельные болезни, пытались остаться со мной один на один, совали что-то, провоцировали. В таких ситуациях нужны свидетели.

Н.Х.: – Что было круто для молодого человека в годы вашей юности и что круто сейчас?
В.Ш.: – Для парня раньше было круто – получить мужскую профессию, знать языки, путешествовать, отправиться в экспедицию. Одежда имела значение, она была в дефиците. Сейчас круто – устроиться в госструктуру или в бизнес, или уехать за границу. Раньше не мечтали стать чиновником. Сейчас я это вижу довольно часто.

Н.Х.: – Лет в 15 я поняла, что не смогу прочитать всё, что хочу. Просто не успею. И опечалилась. И стала читать по-другому, перестала спешить. У вас было подобное?
В.Ш.: – А я перечитываю одни и те же книги. Мне это нравится и дает силы.

Н.Х.: – А бывает ли еще так, что ваши ученики вас удивляют? Вычитывают в этих текстах что-то, что вы не заметили?
В.Ш.: – Да, конечно. Вот мы с ними читали «Калейдоскоп» Брэдбери. Там взрывается ракета, и астронавтов разносит в разные стороны. Они говорят по связи всё, что думают друг о друге. Потому что это конец. Один астронавт становится пылающим факелом и падает на Землю. А с Земли он кажется падающей звездой. И мама говорит сыну: «Загадай желание!»
И одна моя ученица сказала: - Вы знаете, есть такие моменты, когда просто нет времени врать! Надо говорить, что ты хочешь. У тебя меньше секунды. Быстро загадывай желание!


24 января 2018г.