О том, как по-настоящему «войти» не только в храм, но и в икону, в картину и тем самым оживить шедевры, рассказал Александр Копировский в Петербурге на презентации своей книги

Праздник Введения во храм Всесвятой Богородицы в Петербурге отметили не только в храмах. В Русской христианской гуманитарной академии профессор московского Свято-Филаретовского института Александр Копировский представил свою книгу с тем же названием – «Введение во храм». Это апокрифическое событие настолько любимо в церкви, что уже давно многими воспринимается как абсолютно историческое благодаря его значению для каждого верующего человека. Маленькую девочку, будущую Богоматерь, отец хочет ввести в храм и, чтобы увлечь ее, подводит к красивой процессии дев со светильниками. Однако девочка не нуждается в приманках и, обогнав всех, сама радостно вбегает в храм!

– Это только кажется, что вначале нужно во всем разобраться и уже потом идти в храм, – говорит А.М. Копировский. – На самом деле в вере происходит ровно наоборот: вначале нужно увидеть для себя что-то неожиданное, действительно обрадоваться – а потом можно всю жизнь изучать и углубляться в то, что тебя захватило.

Александра Михайловича знают в Петербурге еще со времен Ленинграда. В 1980-е он возродил в Ленинградской духовной академии после долгого перерыва преподавание церковной археологии – это предмет не музейный и не рутинный, как может показаться на первый взгляд, а помогающий открывать церковное искусство по-новому. Параллельно – работа в музеях Москвы: Третьяковской галерее и музее древнерусского искусства имени Андрея Рублева. Сегодня А.М. Копировский – ученый секретарь Свято-Филаретовского института, в котором он преподает не только свой основной предмет – церковную архитектуру и изобразительное искусство, но также введение в теологию .

Формула искусства

Храм Покрова на Нерли и собор Василия Блаженного в Москве, росписи Дионисия в Ферапонтовом монастыре и «Троица» Андрея Рублева – можно ли о лучших шедеврах русского искусства сказать что-то по-настоящему новое?

– Мне хотелось найти формулу соединения эстетики, символики и духовного смысла шедевров, – говорит автор, – чтобы они ожили и заговорили. Мы погребены под таким грузом информации, что часто человек выбирает что-то одно: красоту, или богословие, или просто экскурсию, скажем, к храму Преображения в Кижах. А хочется, чтобы человек относился к этим памятникам не как к объектам изучения или рассмотрения – но увидел бы их целостно.

Действительно, Александр Михайлович помогает человеку «войти» не только в храм, но и в икону, в картину, и – не просто как экскурсантам-школьникам, а тем, без кого тот или иной шедевр не живет. Об этом говорила профессор РГПУ им. Герцена доктор филологических наук Ольга Евдокимова:

– Автору книги удается сделать предметы искусства родными, близкими для читателя. Например, он приводит слова известного художника и искусствоведа Игоря Грабаря о том, что цвета «Троицы» Рублева «вызывают у зрителя сладостное воспоминание о зеленом, слегка буреющем поле ржи, усеянном васильками», и сравнивает это воспоминание с восприятием мира в детстве.

Ведь именно тогда мы переживаем подобные райским чувства свежести и трепетности бытия, постоянного ожидания чуда, радостного доверия ко всем, надежды, любви... Этому же помогает обратная перспектива, говоря о которой, Александр Михайлович добавляет лишь одну деталь к общеизвестному определению: центр перспективы в иконе «Троицы» не просто перед картиной – он в нас, в нашем глазу. В этом смысле Покров на Нерли и другие наши шедевры без нас не достигают совершенства.

Ольга Владимировна отметила, что глубина исследования Александра Михайловича связана именно с этим единством искусствоведческого взгляда, богословского подхода и личного опыта верующего человека:

– Соединение простоты и глубины, с которой автор говорит о предельно сложных вещах, уникально и достигается очень не многими. Происходит это из личного опыта человека, стоящего перед иконой, а не только его как ученого-искусствоведа. Важность личностного опыта веры для искусствоведческого исследования можно было бы обосновать философски и богословски, что придало бы книге еще большую целостность.

Профессор РХГА, доктор педагогических наук Ф.Н. Козырев, говорил об изяществе и смелости, с которыми написана книга. Он считает, что в ней проявился талант не только литератора и педагога, но и архитектора, который при всей кропотливости и серьезности изложения «воздушно» выстроил всю композицию книги. Именно поэтому ее чтение приносит эстетическое наслаждение. Федор Николаевич заметил, что был бы рад, если бы автор совершил кругосветное путешествие, после которого написал подобную книгу о других мировых шедеврах церковного искусства.

Кто же читатель?

При всей своей уникальности и доступности изложения книга, однако, по мнению автора, написана далеко не для широкой аудитории.

– У книги вполне конкретный адресат, – говорит Александр Копировский. – Это человек, входящий храм, желающий разобраться в том, что в нем есть. И начинать здесь стоит с лучшего – с нескольких шедевров, из которых я отобрал всего семь. Это храмы, иконы и даже картины, имеющие отношение к храму, как, например, «Явление Мессии» Александра Иванова и «Реквием» «Уходящая Русь» Павла Корина.

Автор поднимает и трудные вопросы искусствоведения. Например, известно, что отношение к иконописцу XVII века Симону Ушакову разных специалистов отличается вплоть до противоположности: для одних это «злой гений русской иконописи», другие же считают, что иконописец дал новую жизнь традиционному церковному искусству. Профессор Копировский не сталкивает лбами эти позиции: он показывает, какие цели ставил перед собой талантливый иконописец, и что из этого ему удалось достичь, а что – нет.

Некоторые выступления показали, что книга написана отнюдь не для узкого круга читателей. Помимо входящих в храм людей, она важна и для преподавателей, и для экскурсоводов. Об этом сказали Ксения Тихомирова, реставратор икон и преподаватель церковного искусства на петербургских Просветительских богословских курсах, и старший научный сотрудник Государственного музея истории религий Александр Буров. Да и сам автор надеется, что читатели его книги смогут делиться тем, что от нее получили, с другими:

– Если мы сами не заговорим, а будем отдавать это дело в руки специалистов – не окажемся ли мы лишь сторожами при том, что наработали наши предки, не умея сказать об этом ничего внятного? Наоборот, рассказывайте о церковном искусстве тем, кто знает меньше вас. Наши храмы и иконы должны ожить и перестать быть лишь предметами музейного изучения.

Остановиться для созерцания

Слова автора широко известной книги «Три очерка о русской иконе», написанной в начале ХХ века, князя Е.Н. Трубецкого, о взирании на Святую Троицу, которым побеждается страх ненавистной розни мира сего, можно было бы сделать эпиграфом книги – она учит именно взирать, входить в дух и смысл каждого из описываемых шедевров.

– Эта книга может показаться путеводителем, который стоит держать в руках, подходя к тому или иному шедевру, – говорит председатель Свято-Петровского братства к.филол.н., магистр богословия Юлия Балакшина. – Вот, например, мы узнаем, что так любимые нами лебединые, «женские» формы знаменитого храма Покрова на Нерли не изначальны: они пришли на смену мощной пирамидальной его архитектуре. Однако перед произведением искусства нужно и просто остановиться, замереть, а не бежать дальше, к следующему шедевру. Кстати, включенные в текст книги стихи разных авторов иногда говорят лучше многих описаний. Они придают тексту книги дополнительную глубину.

Книга помогает по-новому войти в духовное пространство и современной жизни. Юлия Балакшина рассказала, что на огласительной встрече, посвященной земной жизни Спасителя, во время которой оглашаемые по-новому открывают для себя Христа, они чем-то напоминали персонажей картины Александра Иванова.

Что дальше?

Презентация стала местом обсуждения не столько книги, сколько самого церковного искусства. Звучали вопросы о том, может ли христианство существовать без храмов в их привычном для нас виде, или каким должен быть, по мнению автора, храм ХХI века. Вспоминали и нашу недавнюю историю, когда из 50 тысяч храмов по всей России к началу 1940-х годов их осталось немногим больше ста. О тайных богослужениях в советских лагерях, когда вместо роскошного драгоценного потира использовалась жестяная кружка, а единственным элементом архиерейского или иерейского облачения было обычное полотенце.

– Дух сам творит себе формы, – напомнил в завершение встречи Александр Михайлович. – Ранние христиане преображали в храмы самые обычные постройки: ведь их базилика – это не бывший языческий храм, а здание суда или зал для приемов. Основой современного храмостроительства должен быть живой естественный процесс, а не «конструктор». Эпоха эклектики и копий должна закончиться. Конечно, нужно знать традицию и от нее не отделяться, но и говорить, что новизна – это прелесть, тоже невозможно.

По мнению Александра Михайловича, творческий процесс обретения новых форм в церковном искусстве не обязательно потребует столетий, он, при необходимой внутренней подготовке, может осуществиться как откровение.

Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь.
Все это – не большая хитрость.
(Борис Пастернак)

http://psmb.ru/church-and-society/article/pole-rzhi-usejannoe-vasilkami-ili-vvedenie-vo-khram-6098/