Н. И. Барышников
ФЕНОМЕН ФАЛЬШИ: "ПОБЕДА В ПРОТИВОСТОЯНИИ".
ФИНСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ О ЗАВЕРШАЮЩИХСЯ БОЯХ ЛЕТА 1944 Г. С СОВЕТСКИМИ ВОЙСКАМИ

19 сентября 1944 г. Финляндия вышла из войны на стороне фашистской Германии. Подписывая в этот день в Москве соглашение о перемирии представители Финляндии признали фактически поражение страны в войне и приняли установленные им конкретные обязательства, которые предстояло выполнять. Наблюдение за этим возлагалось на учреждавшуюся в Хельсинки Союзную контрольную комиссию (СКК) во главе с А.А. Ждановым. В итоге окончания войны Финляндия восстанавливала существовавшую с 1940 г. государственную границу с СССР и, порвав с Германией, обязана была очистить свою территорию от немецких войск, находившихся в северной части страны.

Но в современную официальную финскую историографию стало настойчиво внедряться иное представление относительно окончания войны. Оно получило определение в весьма пафосном выражении достигнутого якобы Финляндией итога в войне: была одержана "победа в противостоянии". Иными словами получалось так, что результат войны заключался не в поражении, а в победе Финляндии.

Именно в таком смысле отмечалось в Хельсинки в сентябре 2004 г. 60-летие выхода Финляндии из войны. На организованном тогда финским правительством торжественном заседании в виде своего рода научного семинара профессор Охто Маннинен сделал доклад, в котором была изложена "суть" достигнутой Финляндией "победы в противостоянии". Она заключалась, по словам докладчика, в том, что финским войскам удалось воспрепятствовать захвату Советским Союзом Финляндии и ее оккупации. В той финской печати, которая критически восприняла такое истолкование исторического события, связанного с выходом Финляндии из войны и заключением соглашения о перемирии, подчеркивается фальшь выдуманного празднования "победы в противостоянии". Историк и известный журналист Эркки Суси писал в этой связи: "Соглашение о перемирии положило начало независимой миролюбивой внешней политике нашей страны и началу создания добрососедства. На основе соглашения о перемирии всем финнам впервые в истории самостоятельной Финляндии обеспечивались права человека и гражданские свободы". Совершенно выдуманным назвал автор то, что "празднуется "победа в противостоянии", а не соглашение о перемирии, имевшее столь важное историческое значение.1

Следует однако конкретно обратиться к тем событиям, которое истолковывается как достигнутую Финляндией победу в противостоянии советским войскам, что настойчиво внедряется в финскую историографию в последнее время. Заранее подчеркнем при этом наше желание не умалять проявлявшуюся с финской стороны стойкость в ходе оборонительных боев на ряде рубежей, где наступали советские войска. Рассматриваемый вопрос потребует выяснения происходившего на основе анализа не только сугубо военного аспекта, но и области политической в широком плане, вопросов дипломатического характера.

Что же произошло в условиях, когда 20 июня 1944 г. войска Ленинградского фронта овладели Выборгом и выдвинулись к Вуоксинской водной системе, а войска Карельского фронта в свою очередь перешли в наступление?

Уже 22 июня с финской стороны был предпринят "мирный зондаж". В последовавшем в тот день обращении к правительству СССР, переданном из Хельсинки через Министерство иностранных дел Швеции, выражалась Финляндией готовность отказаться от участия в войне и прервать отношения с Германией. Наряду с этим запрашивались условия мира. Посредническую миссию выполнял в данном случае генеральный секретарь МИД Швеции Э.Бухеман, общавшийся с советским посланником в Стокгольме А.М. Коллонтай.

Уже на следующий день, 23 июня, Коллонтай передала Бухеману ответ из Москвы. "Мы уважаем Бухемана и верим в его миротворческую миссию, - говорилось в этом обращении. - Тем не менее, так как мы были несколько раз обмануты финнами, мы хотели бы получить от финского правительства официальное заявление за подписью премьера или министра иностранных дел, что Финляндия капитулирует и просит мира у СССР. В случае получения нами от финского правительства такого документа, Москва будет согласна принять делегацию финского правительства".2

Финляндское руководство весьма озадачил такой ответ. Оно посчитало, что с советской стороны выдвигалось требование о безоговорочной капитуляции Финляндии, но об этом и слышать не хотели многие члены правительства. Шло время, а из Хельсинки не поступало ответа правительству СССР.

Не исключено, что по дипломатическим каналам из Финляндии предпринимались усилия побудить правительство США оказать содействие в достижении ею более благоприятного способа выхода из войны, для чего из Вашингтона имелись возможности повлиять на советское руководство. В пользу такого предположения говорит тот факт, что 26 июня американский посол в Москве У.А. Гарриман заявил И.В. Сталину, что президент Рузвельт поручил ему выяснить "не сможет ли он, президент, что-либо, по усмотрению Сталина, предпринять в отношении Финляндии". В последовавшем на это ответе Сталина Гарриману было сказано, что "он не знает, что можно было бы сделать в этом отношении" и была изложена суть переданного советским правительством ответа финскому руководству через Бухемана 23 июня. Сталин сказал следующее: "…Советское правительство желало бы получить от финского правительства документ за подписью премьера или министра иностранных дел, в котором указывалось бы, что Финляндия капитулирует и просит у русских мира. Однако скоро уже неделя, как финнам было передано об этом, но никакого ответа от них не поступало".3

Таким образом и в данном случае Сталиным было сказано не о безоговорочной капитуляции. А лишь о капитуляции, которая предусматривала двусторонние переговоры относительно определения содержания соглашения о перемирии. Для чего предполагался выезд финляндской делегации в Москву. При такой постановке вопроса капитуляция означала бы, иначе говоря, выполнение только требования сложить оружие, то есть прекратить ведение боевых действий, чтобы можно было начать мирные переговоры. К тому же существовавшая в СССР с сентября 1943 г. Комиссия по перемирию во главе с К.Е. Ворошиловым составила в течение июня-августа 1944 г. протоколы условий капитуляции для Финляндии, Румынии и Венгрии взамен существовавших ранее проектов документов о безоговорочной капитуляции указанных трех государств. Эти новые "Условия", переданные В.М.Молотову, были положены впоследствии в основу при выработки соответствующих соглашений о перемирии.4

В ходе беседы с Гарриманом Сталин сказал, что "не знает, что он мог бы посоветовать Рузвельту" по поводу действий США относительно Финляндии. По мнению Сталина, едва ли мог повлиять разрыв Вашингтоном отношений с Финляндией на позицию ее правительства. Гарриман в ответ на это заметил, что "президент не хотел бы рвать отношения с Финляндией и таким образом лишать себя последней возможности заявлять финнам при подходящем случае, что если они, финны, заключат мир, то они сохранят свою независимость".5

Из сказанного послом США следовало, что позиция американского руководства заключалась в том, чтобы способствовать в конкретно сложившейся ситуации выходу Финляндии из войны и заключению мира. Что же касалось позиции Великобритании, то еще в марте 1944 г. министр иностранных дел А. Иден в беседе с советским послом в Лондоне И.М. Майским сказал, что "в отношении Финляндии у нас с вами … не будет расхождений". Более того в порядке предложения или постановки вопроса Иден высказался следующим образом: "А не могут ли США сделать новый нажим на финнов, как это было сделано заявлением Хелла в начале февраля, может быть, это помогло бы ускорить капитуляцию Финляндии?".6 Следовательно, еще до летнего наступления советских войск на Карельском перешейке и в Карелии явно в Лондоне были настроены довольно определенно: требовать капитуляции Финляндии. Вместе с тем молчание финляндского правительства по поводу полученного предложения из Москвы официально заявить о своем желании вступить в переговоры с СССР заключалось, очевидно, не только в содержании фразы относительно "капитуляции". Фактически дело обстояло в том, что в канун падения Выборга, 19 июня, по распоряжению К.Г. Маннергейма, согласованному с Р. Рюти, начальник генерального штаба финской армии генерал Э. Хейнрикс обратился к немецкому командованию через его представителя в ставке, в Миккели, генерала В. Эрфурта с запросом относительно возможности оказания Германией помощи Финляндии войсками (конкретно речь шла о шести дивизиях) и военной техникой. Ответ пришел быстро. Гитлер обещал предоставить помощь, но при том условии, что финские войска удержат в своих руках рубеж Выборг - Вуокса.7 Первоочередная помощь выразилась вскоре в переброске в Финляндию одной дивизии, бригады штурмовых орудий, эскадры пикирующих бомбардировщиков, противотанковых средств и в увеличении поставок военных материалов. Но для Гитлера важно было добиться теперь от Рюти политического соглашения с Германией, которое выражалось бы в открытом признании Финляндией того факта, что она является сражающейся на стороне Третьего рейха. Для этого в Хельсинки был направлен И. Риббентроп. Он прибыл туда 23 июня - в день, когда финским правительством было получено из Москвы сообщение по поводу его запроса. О каком в таком случае ответе советскому правительству могла вестись речь в сложившейся ситуации?

Прибывший же в Финляндию Риббентроп проинформировал Эрфурта, что его миссия заключается в том, чтобы по заданию Гитлера окончательно разобраться в складывавшихся отношениях с Финляндией в том смысле, что ею должно быть открыто заявлено о признании себя сражающейся на стороне Германии. В случае уклонения от этого финны лишались бы в дальнейшем соответствующей помощи.8 Именно в таком направлении и стал вести себя Риббентроп на переговорах в Хельсинки.

Следовательно финское правительство должно было выбирать: идти на заключение мира или открыто заявить о продолжении "братства по оружию" с Германией и иметь возможность получать от нее военную помощь. Маннергейм выступил за продолжение военных действий и считал, что немецкая помощь имела решающее значение. В ходе беседы с премьер-министром Э.Линкомиесом он сказал, что, по его мнению, нет иной возможности, кроме как принять требование Риббентропа, каким бы тяжелым оно не было".9 Большая часть правительства также склонялась к тому, чтобы дать германскому министру гарантию о своей поддержке его требования.

Вместе с тем В.Таннер, выражая мнение социал-демократической фракции парламента, настаивал на необходимости приступить к переговорам с Советским Союзом и ни в коем случае не брать тех обязательств, которые могли бы привязать Финляндию к Германии, поскольку не считал ее помощь решающей. К тому же и Р.Рюти поддерживал целесообразность ведения мирных переговоров.10

Однако тянуть с ответом на требование Германии у финского руководства не было времени. В тот момент советские войска вели уже бои за Выборгом и Маннергейм выражал серьезные опасения за дальнейшие последствия в ходе боевых действий. К тому же Гитлер направил 25 июня телеграмму Риббентропу, в которой говорилось о принятом им решении прекратить всякую поддержку Финляндии, пока она не сделает открытого заявления о своей политике.

В тот же день Риббентроп, посовещавшись со своим посланником в Хельсинки Блюхером, решил, что для выполнения указанного в телеграмме Гитлера требования необходимо сообщить Рюти. Чтобы он открыто заявил о полной поддержке позиции Германии, "направив об этом письмо фюреру" и выступив с соответствующим заявлением по радио. Как вспоминает Блюхер, он передал министру иностранных дел Финляндии Рамсаю, который вел переговоры с Риббентропом, подготовленный для Рюти набросок письма к Гитлеру и речи по радио.11

Риббентроп проявлял, однако, большую нервозность, опасаясь в связи с имевшейся у него информацией, что требование Германии может быть внесено финским правительством на обсуждение в парламенте и там заблокировано представителями "мирной оппозиции" и ряда политических партий. Но это опасение оказалось напрасным. 26 июня Рамсай сообщил Блюхеру, что правительство приняло решение не обсуждать указанной проблемы в парламенте. Рюти склонился возложить на себя ответственность за принятие требования Германии. При этом он основывался на невозможности дальше оставлять фронт без необходимой вооруженной помощи.

В тот же день Рюти передал Риббентропу письмо, адресованное Гитлеру, в котором воспроизводился текст, подготовленный в германском посольстве (в нем были изменены лишь две фразы). Содержание письма сводилось к тому, что президент Финляндии не пойдет на заключение мира с Советским Союзом и не позволит назначенному им правительству или кому-либо иному начать переговоры о мире без согласования с германским правительством. В истории эта акция получила название "соглашение Рюти-Риббентропа". Что же касалось заявления по радио, то с ним выступил премьер-министр Э.Линкомиес. Им со всей твердостью было заявлено, что Финляндия продолжит ведение войны на стороне Германии. По словам Блюхера, эта речь по радио была произнесена "так именно, как было согласовано".12

Но у германского руководства не стало уже доверия к финляндским заверениям. Оно считало необходимым вести приготовления к таким действиям, которые, возможно, потребуется осуществлять в случае, если Финляндия захочет выйти из войны. В конце июня по указанию Гитлера верховное командование вермахта разработало план, согласно которому в этом случае Южная и Западная Финляндия должны были быть взяты под контроль немецких войск и защищаться совместно с теми финскими частями, которые к ним присоединятся. На дальнейшее планировалось и создание некого оккупационного управления. Вообще же, когда еще только прибыл Риббентроп в Хельсинки, то осведомился у Блюхера, "найдется ли в Финляндии тысяча надежных людей, на которых можно бы было положиться в политическом отношении и которые были бы готовы, если от них потребуют, взять власть в свои руки".13

Сама же уступка Гитлеру со стороны финского руководства оплачивалась дорогой ценой во внешнеполитическом и внутриполитическом отношениях для Финляндии. После того, как за рубежом стало известно о соглашении Рюти-Риббентропа, правительство США разорвало дипломатические отношения с Хельсинки. В соседней Швеции открыто осуждали Финляндию за решение продолжать войну на стороне Гитлера, указывая на то, что это приведет в конечном счете ее к разгрому вместе с Германией. В Стокгольме резко осуждалось отстранение финского парламента от участия в определении позиции страны по ключевому вопросу войны и мира. Фактически в отношениях между политическим руководством Швеции и Финляндии образовалась весьма заметная трещина. Об этом можно было судить по резкой критике Бухеманом соглашения Рюти-Риббентропа.14

Кризисная внутриполитическая обстановка в Финляндии наиболее отчетливо проявилась в поведении ряда политических партий и действиях "мирной оппозиции". Парламентская фракция Шведской народной партии потребовала выхода из правительства двух своих министров. Один из них - Х.Рамсай был непосредственно причастен к переговорам с Риббентропом. Бурно обсуждался вопрос о возможности дальнейшего нахождения в правительстве и представителей Социал-демократической партии. Жаркие дебаты по этому вопросу в ее парламентской фракции свидетельствовали о недовольстве занятой правительством позиции продолжения Финляндией войны, хотя 36 голосами против 26 решено было все же оставить своих представителей в качестве министров. Наконец, парламентская оппозиция во главе с У.К.Кекконеном требовала от Р.Рюти создания нового правительства, которое бы немедленно прекратило войну и начало затем соответствующие переговоры с СССР.15 Эти действия приобрели большой размах в самый разгар событий, связанных с пребыванием в Финляндии Риббентропа.

Тот факт, однако, что президент Р.Рюти уступил давлению со стороны Германии побудил "мирную оппозицию" поставить вопрос о замене его на посту главы государства. В ее кругах считали, что К.Г.Маннергейм являлся именно той авторитетной личностью, от которой зависит достижение Финляндией мира в сложившейся обстановке. Поэтому по поручению "мирной оппозиции" У.К.Кекконен составил обращение и направил его 29 июня финскому главнокомандующему. В нем говорилось: "Общая военно-политическая обстановка стала таковой, что в самом спешном порядке необходимо добиться прекращения войны с Советским Союзом. Нам известно, что Советский Союз на определенных условиях готов к заключению мира или перемирия". Но далее указывалось, что правительство СССР "не пошло бы на переговоры ни с президентом Рюти, ни с правительством премьер-министра Линкомиеса". Поэтому необходима их замена и маршал Маннергейм является "единственной кандидатурой", подходящей на пост президента. Кроме того подчеркивалось, что при формировании нового правительства важно предусмотреть включение в его состав Ю.К.Паасикиви, поскольку он пользуется доверием в Советском Союзе. Обращение заканчивалось важной мыслью, что предлагаемые изменения будут означать "денонсацию договора с Риббентропом и разрыв отношений с Германией".16

В приведенных положениях обращения Кекконена от имени "мирной оппозиции" довольно отчетливо видны взгляды влиятельных общественно-политических кругов Финляндии, стремившихся к быстрейшему заключению мира с Советским Союзом. Значимость этого документа усиливается тем, что важнейшие его рекомендации получили затем свое практическое осуществление.17

Но вернемся к тому, что происходило на фронте в ходе боевых действий на Карельском перешейке и в Карелии в июне-июле 1944 г. При наличии даже широкомасштабных оперативных планов ведения боевых действий с финской армией в Ставке советского верховного главнокомандования определились еще до взятия Выборга весьма ограниченные задачи ведения дальнейших боевых действий. Об этом свидетельствует начальник Генерального штаба маршал А.М. Василевский. Он пишет, что уже 17 июня им вместе с генералом А.И.Антоновым обсуждались у И.В.Сталина перспективы развития операции в отношении Финляндии и тогда было решено, что "после взятия Выборга необходимо будет продолжать наступление и с выходом войск на рубеж Элесенваара --Иматра - Виройоки и освобождением при помощи Балтийского флота Большого березового и других островов Выборгского залива прочно закрепиться на Карельском перешейке и перейдя там к обороне (подчеркнуто мною - Н.Б.), сосредоточить основное внимание Ленинградского фронта на участии в боях по освобождению Эстонии".18

Вообще же мыслилось, по словам генерала С.М.Штеменко, "создать угрозу вторжения советских войск в глубину Финляндии к основным политическим и экономическим центрам, в том числе Хельсинки".19 Но ориентация на выход войск к рубежу, названному А.М.Василевским, означала реально продвижение их только чуть дальше государственной границы с Финляндией.

Бои же за достижение указанного рубежа приобрели ожесточенный характер в связи с предпринятым с финской стороны возросшим сопротивлением в обороне. Существенную роль в этом сыграли переброска на Карельский перешеек максимально возможного количества дополнительных войск из резерва и других участков фронта. По оценке финских и российских военных историков там масштабы концентрации боевых сил достигли трех четвертей всей армии Финляндии. Группировка финских войск увеличилась более чем в два раза -на пять дивизий и три бригады.20 При всем этом весьма значительной оказалась помощь со стороны Германии.

События развивались так, как уже отмечалось, что еще 19 июня начальник штаба финской армии генерал А.Хейнрикс обратился к представителю финских войск в ставке Маннергейма генералу В.Эрфурту с просьбой о предоставлении помощи примерно шестью дивизиями. Маннергейм 21 июня заверил Гитлера в посланной ему телеграмме, что финны "будут до последнего держать оборону".21

Немецкая помощь, хотя и не выразилась в направлении в Финляндию шести дивизий, но явилась весьма существенной. Конкретно Финляндию быстро прибыли в помощь оборонявшимся 70 самолетов 5-го германского воздушного флота, бригада штурмовых орудий, 10,5 тысяч противотанковых ружей, 5 тысяч "фауст"-патронов и продвигалась к фронту пехотная дивизия, переброшенная из группы армий "Север".22 Четкость в выполнении обещанного, пишет генерал В. Эрфурт, проявленная "обязанность немцев, вызвала в финской ставке неприкрытую радость и облегчение".23

Естественно, результативность этих мер была достигнута. Прежде всего финское командование отметило существенные перемены в моральном духе оборонявшихся, поскольку они обрели уверенность в обороне, стали проявлять стойкость в боях,24 чего не наблюдалось до этого при паническом отступлении и оставлении сильно укрепленных позиций. Появившееся в пропаганде утверждение о достигнутой якобы "победе" обрело затем в финской историографии официальное определение "победе в противостоянии". Доказывается, что советские войска были остановлены и тем самым угроза оккупации ими страны миновала.

Надлежит в связи с этим сделать следующие существенные уточнения. Наступление советских войск продолжалось. Но в данном случае удар наносился соединениями и частями 59-й армии на Приморском участке. Ею были заняты во взаимодействии с кораблями Балтийского флота к исходу 5 июля острова Выборгского залива. 6 июля маршал Говоров поставил задачу в развитие дальнейшего наступления подготовиться до 12 июля к проведению десантной операции по высадке сразу двух стрелковых дивизий 59-й армии на заподное побережье Выборского залива. Кроме того, в течение 4-9 июля войска 23-й армии включились в ожесточенные бои с целью прорыва через Вуоксинскую водную преграду на кексгольском направлении.25 Иными словами, когда затормозилось наступление северо-восточнее Выборга (в районе Тали - Ихантала) командующий войсками Ленинградского фронта поставил задачу осуществить прорыв с двух фланговых направлений.

Но в это время последовали телеграфные переговоры Сталина с Говоровым, которые удалось перехватить финской разведке и дешифровать. Теперь в финской исторической и мемуарной литературе они дословно приведены,26 хотя распространители мифа о "победе в противостоянии" старательно умалчивают о них. И вполне понятно почему: содержание этих переговоров является изобличающим в фальши изобретателей мифа о "победе в противостоянии".

Дело заключалось в том, что ставка ВГК потребовала от Говорова передачи нескольких дивизий в ее резерв для последующего использования в наступлении на другом участке советско-германского фронта. Говоров же просил разрешения оставить ему войска в прежнем составе для нанесения решительного удара по финской армии и заверял в способности достигнуть даже за две недели Хельсинки. Ответ Сталина последовал весьма быстро. Он гласил: "Война будет решаться в Берлине, а не в Хельсинки. Сосредоточенные войска, указанные в распоряжении, должны находиться в резерве, в Ленинграде".27

Полученные финской разведкой данные были немедленно доложены Маннергейму, что дало ему основание сделать заключение о благоприятности для финской армии дальнейшего развития событий. Характерно, что это конкретно отметил в своих мемуарах, приведя сведения, полученные от начальника разведки полковника А.Паасонена. В них указывалось: "Наступление русских на Карельском перешейке, а также в северной части Ладоги отложено по указанию свыше (подчеркнуто мною - Н.Б.)…То обстоятельство, что большую часть танков, использовавшихся для наступления, и артиллерии переброшены на Прибалтийский фронт, свидетельствует, что никакого крупного наступления не ожидается".28

Таким образом сказанное подтверждает, что высшее военное руководство Финляндии исходило в оценке обстановки не из того факта, что усилившееся противостояние финских войск определяло решение и действия советского командования. Как известно, впоследствии и сам Маннергейм был далек от того, чтобы прибегать к утверждению чисто пропагандистского характера о достижении якобы "победы в противостоянии". Иначе однако поступили историки, внедряющие этот тезис теперь. Здесь явно повлияла, видимо, политическая конъюнктура.

И, наконец, о сделанном 3 сентября 2004 г. в газете "Хельсингин Саномат" дипломатом и историком Максом Якобсоном утверждении о тои, что будто бы "победа в противостоянии" открыла путь к миру. Оставим при этом в стороне удивительное по своей нелепости и извращении реальности заявление автора, называющего в своей статье осуществленное американскими и британскими войсками 6 июня 1944 г. вторжению в Нормандии операцией, "которая 11 месяцами позднее привела к разгрому Германии". Вопреки всякого рода уловкам Якобсона важно иметь четкое представление как Финляндия все же стала на путь достижения мира после перехода войск Ленинградского фронта 11 июля 1944 г. к обороне на Карельском перешейке.

Ход событий конца лета - начала осени 1944 г. развеивает миф о якобы имевшемся у Советского Союза намерении лишить Финляндию самостоятельности. Из Москвы по дипломатическим каналам давалось ясно понять, что СССР не закрывает двери для установления мира с Финляндией и готов вести с ней соответствующие переговоры. В частности об этом было сказано полпредом в Стокгольме А.М. Коллонтай шведскому посланнику в Хельсинки Х.Бек-Фриису. Затем эти сведения стали также достоянием и финских руководителей.

Стимулирующим фактором к тому, чтобы в Финляндии со всей серьезностью подошли к окончательному решению проблемы выхода из войны явились успехи войск Ленинградского фронта в Прибалтике и прежде всего овладение ими южного побережья Финского залива. А 27 июля, когда советскими войсками был взят город-крепость Нарва, министр иностранных дел Х.Рамсай сказал, что "падение Нарвы создает для Финляндии новую ситуацию".29 Показательным для финского военного руководства являлось и то, что на следующий день германское командование отозвало направлявшуюся перед этим в помощь Финляндии 112-ю пехотную дивизию. В Хельсинки понимали, что в складывавшейся обстановке Гитлеру уже все меньше приходилось думать о "братстве по оружию" со своим северным союзником.

Именно в эти последние дни июля в правительственных кругах Финляндии созрело решение действовать без дальнейшего промедления и ликвидировать данное Гитлеру заверение о незыблемости "братства по оружию" с Германией.

В нашу задачу не входит рассмотрение дальнейшего процесса выхода Финляндии из войны, который закончился 19 сентября 1944 г. подписанием соглашения о перемирии. Но важно особо отметить в заключение, что произошедшее продемонстрировало отсутствие у Советского Союза какого либо стремился ущемить государственную самостоятельность Финляндии.

1 Suuren kддnteen vuosipдivд // Tiedonantaja, 2004. 17. 9.

2 Архив внешней политики Российской Федерации (АВПРФ). Ф.06. Оп.6. П.52. Д.710. Л.10. См. также: Комаров А.А. Окончание второй мировой войны и советские интересы в Финляндии и Норвегии (1944-1947) // Северная Европа. Проблемы истории. М.,1999. С.222.

3 Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941-1945: Документы и материалы. Т.2. 1944-1945. М.,1984. С.148.

4 Комаров А.А. Указ. соч. С.223.

5 Советско-американские отношения…С.148.

6 Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941-1945: Документы и материалы. Т.2. 1944-1945. М.,1983. С.50.

7 Vehvilдinen O. Rytin-Ribbentropin sopimus // Kansakunta sodassa. Osa 3. Kuilun yli. Hels.,1992. S.83.

8 Ibid. S.86.

9 Mannerheim G. Muistelmat. Osa 2. Hels., 1952. S.449-450; Linkomies E. Vaikea aika. Hels.,1970. S.354.

10 Vehvilдinen O. Rytin-Ribbentropin sopimus. S.88.

11 Blьcher W. Suomen kohtalonaikoja. Porvoo-Hels., 1951. S.384-385.

12 Ibid. S.388.

13 Ibid. S.381.

14 Polvinen T. Teheranista Jaltaan. Suomi kansainvдlisessд politiikassa . Osa II: 1944. Porvoo-Hels.-Juva, 1980. S.80.

15 Viitala H.M. Rauhanoppositio. Hels.-Pori, 1969. S.176-178.

16 Кекконен У.К. Финляндия: путь к миру и добрососедству. Статьи, речи, письма 1943-1978 гг. М.,1979. С.18-20.

17 См.: Барышников В.Н. Возникновение и характер деятельности "мирной оппозиции" в Финляндии в период 1943-1944 гг.// Скандинавский сборник. ХХIХ. Таллинн, 1985. С.67-68.

18 Василевский А.М. Дело всей жизни. М., 1976. С.450-451.

19 Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2. М.,1973. С.381.

20 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa // Suomen historia. 7. Espoo, 1987. S. 407; Морозов В.П. Разгром врага на Карельском перешейке (июнь-июль 1944 г.) // Битва за Ленинград 1941-1944. М.,1964. С.488; Uusi tietosanakirja. 19 osa. Helsinki, 1965. S. 601.

21 Эрфурт В. Финская война 1941-1944. М., 2005. С.220.

22 Там же. С.219; Seppдlд H- Taistelu Leningradista ja Suomi. Porvoo- Helsinki, 1969. S. 253-254; Uusi tietosanakirja. 19 osa. S.601.

23 Эрфурт В. Указ. Соч. С.220.

24 Oesch R.L. Suomen kohtalon ratkaisu Kannaksella v.1944. Helsinki,1956. S.113.

25 Mорозов В.П. Указ. Соч. С.484-485.

26 Lehmus K. Tuntematon Mannerheim. Helsinki, 1967. S.179-180; Wirtanen A. Salaiset keskustelut. Lahti, 1967. S.268; Seppдlд H. Op. Cit. S.272-273.

27 Lehmus K. Op. cit.S.180; Seppдlд H. Op. cit. S.273.

28 Mannerheim G. Muistelmat. Os.2. Helsinki, 1952. S.482-483.

29 Цит . по: Hцlter H. Armee in der Arktis. Bad Nauheim, 1953. S.25.