А.И.Куропятник

Идентичность и система расселения на севере Европы: антропологический анализ корреляции

Идентичность, в частности, идентичность этническая или этничность довольно трудно поддается измерению. Технологии и процедуры исследования этнических и социокультурных идентификационных параметров групп населения, используемые в социологии, даже при тщательно сформированных выборках и выверенных методиках не в состоянии выявить глубинные установки, механизмы взаимной дифференциации этнических групп, установления и поддержания этнической границы или, напротив, стремление к выработке комплиментарных форм сосуществования. Одним из основных недостатков современных подходов к исследованию этничности, как представляется, является доминирование такого параметра как индивидуальная этническая самоидентификация. В рамках односторонне или тенденциозно понимаемой теории этничности индивидульная и групповая идентичности соотносятся, как правило, с набором примордиальных этнических признаков: единым языком, представлением об общем происхождении, общностью культуры, этнической территорией, общей историей, которые, на наш взгляд, представляют собою идеал-типическую идентификационную конструкцию, не учитывающих качественных характеристик среды обитания изучаемых групп населения. Оппозиция «мы» – «они», априори удостоверяющая наличие особой этничности, этнической границы является основной так же и в рамках конструктивистского подхода. Однако, и в одном и в другом случаях этничность выступает как инструмент борьбы за ресурсы, в частности, ресурсы власти, что с неизбежностью превращает этничность в политический фактор, ведущий к межэтническому противостоянию. Именно по этой причине категория «этничность» стала доминирующей в современных политических исследованиях и массовых опросах общественного мнения. Как заметил немецкий социолог Ф.Хекманн, современные исследования этничности ставят больше вопросов, чем дают ответов о сущности и основных тенденциях развития современных этносоциальных процессов. Это, в свою очередь, ставит под сомнение существующие подходы к исследованию этнической идентичности, этничности и требует поиска новых источников, повышающих достоверность этносоциальной информации.
Проблема верификации идентификационных параметров на индивидуальном и групповом уровнях является особенно актуальной при изучении населения полиэтнических социальных образований. Частично она снимается синхронным комбинированием статистико-социологических, анкетных, и качественных методов исследования. Между тем, только синхронные исследования не позволяют выявлять глубинные механизмы, принципы, установки межэтнического и межкультурного сосуществования, сформировавшиеся в полиэтнических, мультикультуральных регионах исторически. В связи с этим использование исторических данных о характере межэтнических контактов, качественных характеристиках сложных полиэтнических сред, формах локальной самоорганизации и самоуправления, этнографических особенностях экономической активности населения, миграционных процессах, бюджетах времени отдельных хозяйств и локальных поселенческих общностей, системах расселения представляется важным и многообещающим. Основная трудность использования исторической информации для анализа преемственных тенденций этносоциального и культурного развития населения полиэтнического региона состоит в поиске адекватных методик отбора и анализа материалов, их верификации синхронными данными. Избирательное, тенденциозное использование исторических сведений ведет не только к зеркальной мифологизации прошлого, но также к искусственному конструированию политической проблемы. Примером этого являлась, в частности, так называемая «ингерманладская проблема». Трактовка современной территории Ленинградской области как этнической родины ингерманланских финнов, в чем с научной точки зрения нет сомнений, без учета исторической правды о том, что это одновременно и этническая территория ижоры, води, русских и других этнических групп нашла свое отражение, в частности, в графитти на стенах домов, в вагонах метро, в которых доминирующим являлось написанное латиницей слово «ингрия», возбуждавшее общественное мнение. Или, например, сведения о крупных анклавах финского населения, компактности размещения ижоры, русских в Ленинградской области в 1920-е гг., интерпретируемые с точки зрения примордиальной теории этничности могут создавать иллюзию жесткости этнической границы, ее непроницаемости и, как следствие, резкой обособленности этнических групп друг от друга.
Между тем, подробный анализ разнообразных источников, содержащих сведения о пространственной локализации этнических групп области, дает совершенно иную, несравненно более сложную конфигурацию этнической границы, сопряженную с интенсивной межэтнической коммуникацией. В этой связи важно подчеркнуть, что концепции этничности при анализе этнических и этносоциальных процессов в полиэтнических регионах имеют границы своего использования. Задача концепции этничности является завершенной фактом констатации этнической границы, достижения группой определенного «статус кво» и ее дальнейшего существования как субъекта права.
Принципиально новые подходы к исследованию широкого спектра проблем социальной, культурной, политической и этнической жизни национальных групп населения позволяет предложить методология мультикультурализма. Ее сущность состоит в поисках неконфликтных форм сосуществования этнических групп, в реализации принципа недискриминации, использовании государства как действующего актора, с его правовой, политической системами, возможностями публичного обсуждения возникающих проблем и конфликтных ситуаций для выработки оптимальных решений и мультикультуральных политик, отражающих интересы конкретных этнокультурных сред на локальном, региональном и национальном уровнях. Важным является также то обстоятельство, что методология мультикультурализма педполагает детальное знание не только современного состояния этнических и культурных групп населения, но их историю, специфические установки, стратегии взаимоотношений с другими аналогичными образованиями, которые определялись не только соображениями этничности, но, скорее, иными факторами социального, экономического, культурного порядка, что действительно позволяет рассматривать этничность как социальный феномен, сопряженный, по мнению Ф.Барта, с определенными формами культурной жизни. С этой точки зрения северозападный регион в целом и, в частности, территорию Ленинградской области по характеру территориального размещения многонационального населения, сложности этнических сред первичных территориальных общностей следует рассматривать как весьма удачный пример мультикультурального сосуществования различных культур и этнических групп, нашедший отражение в системе расселения.
В социологии под системами расселения понимается не только совокупность населенных пунктов, локализованных на определенной территории, но также социальная инфраструктура их характеризующая, в частности этнический состав населения, сложные или простые этнические среды жизнедеятельности социальных групп. Для анализа особенностей территориальной локализации различных национальных групп населения на территории Ленинградской области нами использованы материалы переписей 1920 и 1926 гг., архивные материалы северозападного областного Земельного управления, содержащие данные об экономическом состоянии крестьянских хозяйств, о разверстаниях, переделах и отводах земель, о выходе крестьян на отруба и хутора, статистические данные и ежегодные отчеты РИКов, содержащие сведения об этническом составе населения отдельных населенных пунктов, волостей и районов, что позволило компенсировать некоторые пробелы, имеющиеся в официальных переписях, опубликованные статистические данные и социально-экономические обзоры сотрудников Ленинградского губернского отдела статистики, этнографические материалы. Анализ информации об особенностях размещения населения области осуществлен на уровне отдельных поселений, волостей, районов, уездов области. В целом по материалам 1920 г. проанализированы данные по 1756 населенным пунктам, по материалам 1926 – начала 1930-х гг. по 636 населенным пунктам, в которых проживало 86232 человека. Изучены особенности межэтнического взаимодействия, этноконтактное поведение шести наиболее крупных этнических групп населения: русских, финнов, эстонцев, ижоры, води и немцев. При этом они дифференцированы нами как коренное население: русские, финны, водь, ижора и мигранты: эстонцы и немцы.
Разработка указанных материалов осуществлялась на основе гипотезы о том, что высокая интенсивность этнической идентичности в зонах чересполосного расселения будет способствовать установлению этнической границы как на уровне этнической группы в целом, так и на уровне отдельных поселений. Проделанная работа позволила установить, что русская этническая среда являлась наиболее открытой для включения инонационального населения. Например, из 265 тыс. русского населения Гдовского, Детскосельского, Петергофского и Птроградского уездов совместно с другими национальностями расселялось 136 тыс. человек или 51,2%.
Для финского населения была характерна большая, чем для русских концентрация по однонациональным поселениям. Так, в Детскосельском уезде в этнически однородных деревнях проживало 49% финнов, в преимущественно финских поселениях со сложной этнической средой было сосредоточено 38% финского населения. Низкая миграционная подвижность финнов стала причиной того, что только 3% из них расселялись в инонациональных поселках.
Подобная тенденция находит подтверждение и в Петергофском уезде. Здесь 34% финского населения проживало в однонациональных поселениях, а в сложных этнических средах, по преимуществу финско-русско-эстонских – 44%.
В иноэтнических средах, совместно с другими национальностями финны проживали в 129 населенных пунктах, причем в 91 они были в этническом меньшинстве. Наибольшая поселенческая концентрация финнов имела место в Петроградском уезде. Здесь 27% из них размещались в однонациональных послениях, а 68% в преимущественно финских поселках. Особенность этноконтактной ситуации в этом уезде состоит в том, что из 1,5 тыс. русских, проживавших совместно с финнами значительная часть была ассимилирована в языковом и культурном отношениях. Подобный характер территориального размещения финнов свидетельствует о высокой интенсивности этнической идентичности, которая поддерживалась их конфессиональной принадлежностью, формами экономической деятельности, высоким процентом грамотного населения и высокой социальной значимостью образования. Последнее являлось одним из важных условий внедрения в хозяйственную деятельность прогрессивных животноводческих и агротехнических методов, повышавших продуктивность индивидуального хозяйства.
Аналогичные культурные установки и формы хозяйствования были характерны для эстонцев. Будучи мигрантами на территории области они обнаруживали два основных типа расселения: концетрацию в однонациональных поселениях и широкую дисперсию в иноэтнических средах. В целом по области 46,3% эстонцев проживало в этнически гомогенных или преимущественно эстонских этнических средах, тогда как 53,7% расселялись в инонациональном окружении. Например, в Детскоскльском уезде в русско-эстонских послениях проживало 42% эстонцев, в финско-эстонских средах – 14% , в смешанных, сложных русско-финско-эстонских – 44% от общей численности эстонцев избравших дисперсный тип расселения.
С развитием хуторского движения в 1920 –е гг. существенно повысилась миграционная подвижность населения, сопряженная с выходом на хутора. Изменение системы расселения в ситуации свободного выбора партнеров по среде обитания является наиболее показательной в плане значимости этнических параметров на индивидуальном уровне. Анализ данных позволяет констатировать, что поселения хуторского типа в 3-5 и более хозяйств в этническим отношении также были неоднородными. Особенно заметной этническая неоднородность новых поселений наблюдалась в тех случаях, когда они основывались выходцами из сложных этнических сред прежнего места жительства. В известном смысле этим подтверждается положение о том, что на локальном уровне, в границах первичных территориальных общностей этническая принадлежность, этничность как таковая не является социально значимой. Этническая граница в зонах исторически продолжительного контакта существенно отличающихся друг от друга этнических групп является весьма подвижной и проницаемой для культурных и социальных коммуникаций.