В.Н.Барышников

Проблема обеспечения безопасности Ленинграда с севера в свете осуществления советского военного планирования 1932-1941 гг.

Традиционно в финской исторической литературе, а сейчас и в российской существует устойчивое утверждение о том, что Советский Союз постоянно представлял для Финляндии военную угрозу, готовя ее оккупацию, а в Москве на протяжении многих лет только и мечтали о присоединении Финляндии к СССР. Все это в конечном результате и вылилось в советско-финляндскую войну 1939-1940 гг. При этом стратегическое положение Финляндии на северо-западных рубежах Советского Союза в этой литературе либо демонстративно игнорируется, либо просто не учитывается. В то время как в действительности одна только граница рядом с Ленинградом и возможность полного контроля над советскими морскими коммуникациями на Финском заливе создавала в 1930-е гг. для военного руководства СССР несомненно весьма крупную проблему.
В данном случае проявляющееся иногда стремление отрицать существующий вопрос, связанный с безопасностью Ленинграда с севера для Советского Союза в 1930-е гг., представляется абсолютно не научным подходом. К тому же документы финского генерального штаба за 1930-е годы, которые в последние время вводятся в научный оборот, подтверждают, что проблема обеспечения безопасности Ленинграда и главной базы Балтийского флота СССР в Кронштадте являлась все-таки весьма существенной, с учетом опасности, которая могла исходить с территории Финляндии.
Тем не менее, поскольку все же утверждение о «советской военной угрозе» существует, следует, очевидно, также коснуться и этого вопроса. Причем, безусловно, многое уже может раскрыть анализ советских военных планов на этом направлении. Он будет прежде всего ясно продемонстрирует, как относились в Москве к решению проблемы обеспечения безопасности Ленинграда с севера и одновременно покажет, когда в действительности для Финляндии приобрела опасность «военной угрозы с востока».
В этом отношении в итоговых обобщающих документах советского командования относительно подготовки войск к началу войны против Финляндии есть четкий перечень тех задач, которые стояли перед командованием Ленинградского военного округа в 1930-е гг. В них прослеживается вся динамика развития советского военного планирования на северо-западном направлении в это время. Конкретно в документе приводятся следующие данные:
«План 1932 г. /мобрасп. № 11 (мобилизационное распределение – В. Б.)/; задача – обеспечить прочное удержание района Ленинград. Всего назначить на Северо-Западный фронт – 20 стрелковых дивизий (на Карельский перешеек – 3, в Карелию – 1 и 1 стрелковая бригада), на эстонско-латвийский участок – 16 стрелковых дивизий.
План 1933 г. (мобрасп. № 15); задача – оборонять Ленинградский промышленный район и территорию АК ССР, прикрывая северные границы СССР. Всего назначить на Северо-Западный фронт 21 стрелковую дивизию (Карельский перешеек – 4, Карелия – 2 стрелковых бригады, на эстонско-латвийский участок – 17 стрелковых дивизий).
План 1934 г. (уточнить мобрасп. № 15); те же задачи и силы.
План 1935 г. (мобрасп. № 6); задача – прочно удерживать Карельский укрепленный район, территорию АК ССР и Мурманского края. Из 10 стрелковых дивизий выделить на Карельском перешейке - 5; в Карелии – 1 стрелковая дивизия и 1 стрелковая бригада; на эстонско-латвийском участке – 4 стрелковых дивизии».
Из этого видно, что на протяжении отрезка времени с 1932 по 1936 гг. советское военное командование, несмотря на стратегическую важность района Ленинграда и необходимость обеспечения его максимальной безопасности, не планировало активных наступательных действий на северо-западном направлении. Финляндия считалась второстепенным театром военных действий и даже эстонско-латвийский участок границы, определялся более опасным для жизненно важных районов СССР, чем финский. Иными словами в это время, очевидно, военной угрозы для Финляндии реально не существовало.
Что же касается последующего военного планирования, то оно стало несколько меняться. В дальнейшем на финском направлении советским войскам начали уже ставится активные задачи, предусматривающие активные боевые действия. Подтверждают это также соответствующие военные планы:
«План 1936 г.; ставится активная задача по разгрому противника на Карельском перешейке и по овладению Укрепрайоном. Всего на Северо-Западный фронт назначить 15 стрелковых дивизий. Для выполнения военных задач против Финляндии на Карельском перешейке – 5 стрелковых дивизий и 2 танковые бригады, в Карелию – 2 стрелковые дивизии. На эстонско-латвийский участок – 8 стрелковых дивизий.
План 1937 г.; ставится активная задача на Карельском перешейке по решительному поражению финской армии, в Мурманском районе и АК ССР. Ставится задачи по овладению районами Печенга, Каяни, Нурмес, Сердоболь. Из 16 стрелковых дивизий: на Карельском перешейке – 8 стрелковых дивизий, 2 танковые бригады, 3 артиллерийских полка РГК; в Карелии – 2 стрелковых дивизии и 1 горно-стрелковая дивизия, на эстонско-латвийский участок – 5 стрелковых дивизий».
Причина произошедших перемен была связана, как представляется, с двумя обстоятельствами. Во-первых, возросла мощь Красной Армии, что позволяло уже переходить к выполнению более активных задач. Во-вторых, в Москве нарастала вместе с тем подозрительность к политике Финляндии, что требовало учитывать вероятность использования ее территории главным потенциальным противником СССР в это время – Германией. Об этом, по крайней мере, тогда сообщалось в донесениях советской военной разведки.
В целом же, анализ советских планов за 1932-1937 гг. показывает, что в тот период высшее военное командование рассматривало возможность боевых действий против Финляндии, но только в условиях большой коалиционной войны в Европе и северо-западное стратегическое направление было тогда далеко не основным. К тому же перемены, произошедшие в советском военном планировании в 1936-1937 гг., не представлялись тогда определяющими, поскольку в 1938 г.–начале 1939 г. произошло соответствующее их уточнение и оборонительные, а не наступательные действия Красной Армии на финляндском направлении оставались все же центральными.
Это проявились в общем плане т.н. «стратегического развертывания», составленного в 1938 г. В нем указывалось, что «армии прибалтийских стран и Финляндии могут быть использованы Германией для концентрического удара на Ленинград и для того, чтобы отрезать Ленинградскую область от остальной территории страны». Однако развертывание войск северо-западного направления должно было лишь «обеспечить в первую очередь прочную оборону Ленинграда и господство нашего флота в Финском заливе». Как прокомментировал в данном случае суть этого плана бывший начальник штаба Ленинградского военного округа, а тогда помощник начальника Генштаба (будущий маршал) М. В. Захаров, «в плане хотя и не предусматривалось количество фронтовых объединений, однако четко вырисовывались три стратегических направления на Западном театре войны: Северо-Западное, Западное и Юго-Западное». Уточняя это, Захаров пишет: «Главное из них считалось Западное». Таким образом Финляндией в широком плане советское военное руководство пока еще глубоко не занималось и этот возможный театр боевых действий находился на «периферии» военного планирования. Кроме того, в 1938 г. можно определенно видеть отказ от планирования активных действий на финском направлении.
Как представляется, это было тогда во многом связано тоже с двумя обстоятельствами. Во-первых, в то время начались негласные переговоры с Финляндией о возможности заключения военно-политического союза между двумя странами и ставился вопрос о достижении «гарантий» на советско-финляндской границе. И, во-вторых, все советские военные планы были полностью привязаны и ориентированы на ситуацию, вызывавшуюся нарастающей в Восточной Европе угрозе со стороны Германии. В данном случае военное столкновение казалось весьма возможным, судя по советскому военному планированию, именно на западных границах СССР.
Однако все изменилось после срыва советско-финляндских весенних переговоров 1939 г. в Хельсинки. В Москве было возобновлено военное планирование на северо-западном направлении. При этом руководство СССР опять в данном случае почувствовало усиливающуюся здесь угрозу для безопасности страны. Как известно, окончательно наступательный план войны против Финляндии был утвержден 29 октября 1939 г. Он качественно отличался от всех других разработок в том смысле, что в нем предусматривалось не перспектива боевых действий в условиях большой коалиционной войны, а наоборот, речь шла о возможности войны только против Финляндии. Такой план мог появиться исключительно в условиях уже начавшейся второй мировой войны и при наличии при этом пакта о ненападении между Германией и Советским Союзом.
Сама же война с Финляндией возникла вследствие, прежде всего нерешённости проблем безопасности Ленинграда с севера и обеспокоенности в Москве за перспективу политики Финляндии. В руководстве СССР при этом, конечно, проявлялось желание занять и более выгодные стратегические позиции на случай военного столкновения с Германией.
С окончанием же «зимней войны» 1939-1940 гг. объективно ее итоги создали предпосылки для более надежной военной безопасности Ленинграда с севера. Однако Московский мирный договор 1940 г. параллельно создал и условия для утверждения в Финляндии идей реванша за проигрыш в недавней войне, а также определенную предрасположенность финского руководства к возможному тесному военному сотрудничеству с Германией, как наиболее вероятного партнера в возможной новой войне против СССР. Таким образом результаты советско-финляндской войны не разредили в целом ситуацию на северо-западных рубежах СССР и проблема безопасности Ленинграда с севера в широком ее плане сохранилась.
В этом отношении период с марта 1940 г. по июнь 1941 г. представляет собой весьма важный отрезок времени, который до сих пор еще до конца не исследован.
Объективно тогда в Советском Союзе продолжился процесс военного планирования в отношении Финляндии. Он шел уже в условиях, когда Германия начала форсировать подготовку к «восточному походу».
В этом плане, в начале, учитывая рост реваншизма в Финляндии, советское военное руководство предполагала лишь пассивную форму сдерживания наступления войск противника с финской территории. В июле 1940 г. Генеральный штаб Красной Армии приступил к составлению нового общего оперативного плана для вооруженных сил Советского Союза, который к середине августа был уже готов. В нем указывалось, что «стратегическое развертывание на северо-западе наших границ подчинено в первую очередь обороне Ленинграда, прикрытию Мурманской железной дороги и удержанию за нами полного господства в Финском заливе». Одновременно четко указывалось, что «наши действия на северо-западе должны свестись к активной обороне наших границ».
Эта позиция затем была подтверждена 18 сентября 1940 г., когда были еще подготовлены и новые соображения «об основах стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940-1941 годы». Сравнивая этот новый план с предшествующим видно, что в отношении перспектив развития военных действий на северо-западном направлении он мало чем изменился. И этот план 5 октября был доложен непосредственно И.В.Сталину, а 15 октября главный военный оперативный документ был утвержден.
Тем не менее пассивная позиция советских войск на границе с Финляндии в последствии начала меняться. Во многом произошедшие было связанно с тем, что в сентябре 1940 г. немецкие войска уже появились на территории Финляндии. Это создавало совершенно новую ситуацию на северо-западных границах СССР. Именно в тот момент началось в Москве рассмотрение перспективы возможных новых активных военных действий на территории Финляндии. Поэтом наряду с общим планом «стратегического развертывания» составленным в этот период, параллельно за подписями наркома обороны и начальника Генерального штаба в сентябре 1940 г. была подготовлена Сталину и Молотову записка «О соображениях по развертыванию вооруженных сил на случай войны с Финляндией». В ней указывалось на существование на финской территории крупной группировки войск, что позволит, как отмечалось в документе, финским войскам в первые дни войны начать активные боевые действия, которые могут непосредственно «создать угрозу Ленинграду». Поэтому советское военное командование внесло предложение о необходимости на северо-западе перейти к активным наступательным действиям и самим вторгнуться на территорию Финляндии. Для проведения этой операции предполагалось сконцентрировать весьма значительное количество войск на границе с Финляндией, общей численностью до 46 стрелковых дивизий и создать из них сразу два фронта. Однако это были только предложения, которые лишь отражали обеспокоенность светского военного командования негативно складывающейся общей обстановкой на севере Европы.
Тем не менее продолжающееся ухудшение военно-политической ситуации на севере Европы и закрепление немецких войск на севере Финляндии, в Лапландии, привело к тому, что высказанные предложения получили свое развитие. В первой половине октября советское военное командование поставило перед Сталиным вопрос о необходимости «утвердить представленные соображения по разработке частных планов развертывания для боевых действий против Финляндии». Затем же уже 25 ноября 1940 г. высшее советское военное руководство направило директиву командующему войсками Ленинградского военного округа относительно действий частей округа «в условиях войны СССР только против Финляндии». Иными словами, в Советском Союзе в новой обстановке вносили коррективы в военном планировании возможных боевых действий против вооруженных сил Финляндии.
Что же касалось самой операции, то ее общие положения не во всем пока являются ясными. Так, в рассматриваемом документе говорится, что военные действия на территории Финляндии будут осуществляться силами двух фронтов. Однако в нем все указания почему-то относились исключительно только к Северо-Западному фронту, относительно же действий Северного фронта здесь ничего конкретного не было сказано.
Какой вывод из этого можно было сделать? Очевидно, что Северный фронт должен был вести боевые операции против немецких войск, которые уже частично разместились в финской Лапландии. При таком ходе развития событий, несомненно, советское командование не могло еще четко определить, какое количество войск следовало для этой операции выделить. Таким образом, существо директивы от 25 ноября показывает, что план ведения боевых действий распространялся не на всю финскую территорию.
Если же рассматривать вопрос о дальнейшем планировании активных действий против Финляндии в 1940-1941 гг., то конкретизация их замысла не получала своего развития. Это видно из уточнений к плану «стратегического развертывания», составленных к 11 марта 1941 г. В отношении Финляндии в них повторялись прежние основные положения осеннего варианта, но задачи советских войск в случае начала войны на этом направлении не раскрывались, хотя указывалось на возможность сосредоточить там до 135 стрелковых дивизий. Такое колоссальное количество войск на северо-западе указывало, что тогда советское военное руководство, возможно, полагало, что один из первых ударов будет нанесен Германией именно «через Финляндию» и готовились решительно его отразить.
Однако перспектива активных наступательных действий на северном и северо-западном направлениях не получила своего окончательного развития. К 15 мая был составлен окончательный вариант плана «стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». В него Генеральным штабом были внесены все необходимые поправки с учетом имевшихся реальных возможностей вооруженных сил.
Этот документ оказался последним вариантом плана советского командования перед началом войны и он скорее напоминал те разработки, которые были составлены в отношении финляндского театра военных действий еще летом 1940 г. В задачи войск, прикрывавших север и северо-запад страны, по этому плану входило лишь осуществление «обороны г. Ленинграда, порта Мурманска, Кировской железной дороги и совместно с Балтийским военно-морским флотом обеспечить за нами полное господство в водах Финского залива». Для этого выделялась в общей сложности 21 дивизия. Тем самым было очевидно, что теперь опять отказывались от проведения наступательных операций против войск, находившихся в Финляндии.
В большей степени это было связано с реальными возможностями вооруженных сил СССР в то время. Учитывалась, конечно, серьезная опасность возможного наступления с территории Финляндии на жизненно важные районы северо-запада и севера Советского Союза финских и немецких войск, однако, фактически, в СССР не были в состоянии на этом направлении осуществлять наступательные действия.
Подводя итог всему выше сказанному, следует отметить, что проблема безопасности Ленинграда с севера в советском военном планировании существовала весь десятилетний период, которой предшествовал началу Великой Отечественной войны. При этом она на различных этапах решалась по разному. Наблюдаются отрезки времени, когда защита Ленинграда виделась командованию лишь в форме сугубо оборонительных действий (1932-1936 гг., 1938 - нач.1939 гг. и март – август 1940 гг., май-июнь 1941 гг.), но наряду с этим, также были варианты отработки и наступательных операций. Причем в конечном смысле оба этих варианта были использованы советскими войсками в период «зимней войны» 1939-1940 гг. и Великой Отечественной войны. В обоих случаях очевидным является то, что части Красной Армии оказались готовы все же больше к ведению оборонительных действий, что указывает на то какой элемент подготовки советских войск являлся определяющим в тот период.