РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ, ФИЛОСОФИЯ, БОГОСЛОВИЕ

М. Г. Ларионова *

РЕЛИГИОЗНАЯ ДИСЦИПЛИНА В БУДДИЗМЕ: ДВЕ ТРАДИЦИИ

Сангха, буддийская монашеская община, с самого своего зарождения существовала как сообщество монахов. Все философские традиции буддизма сформировались в рамках монашеской общины, и все буддийские школы принимали, что только монашеская жизнь обеспечивает освобождение. Существует текст, определяющий правила существования общины. Это Виная, система предписаний и правил жизни буддиста-монаха. Виная существует в разных вариантах у всех буддийских школ и направлений. Наиболее полный вариант - Виная-питака хинаянского канона, Трипитаки. Основной текст ядра Виная был составлен, как полагают исследователи, уже на первом буддийском соборе вскоре после нирваны Будды; но во всем тексте можно найти фрагменты совершенно разных эпох.

Виная - не просто свод правил; к каждому правилу приводится повод, по которому сам Будда его ввел. Первые четыре проступка влекут за собой изгнание из общины. Это половые сношения (с кем угодно); воровство; преднамеренное умерщвление живого существа, доставление орудия ему или описание прикрас смерти; хвастовство высшей мудростью. Далее в Винае мы находим подробное перечисление всех остальных проступков. В общей сложности существует более двухсот запретов, касающихся всех мелочей жизни монаха: его жилища, одежды, личных вещей, общения с другими монахами и мирянами, всех моментов поведения. Например, запрещается рыть землю, чавкать, проповедовать человеку с зонтиком.

В рамках этой системы было непросто вообще проявлять какую-либо жизнедеятельность. Тем не менее, Тхеравада - школа раннего буддизма, с которой генетически связана Хинаяна, настаивала на соблюдении всех предписаний и не признавала разделения правил на значительные и незначительные. В Хинаяне признается, что достижение освобождения и нирваны возможно только для человека, принявшего монашеские обеты. Мир - это бесконечный круговорот перерождений, сансарическое существование - страдание. Избавление от страдания предполагает уход из мира. Первая ступень ухода - "послушничество". Послушник должен выполнять только четыре основных запрета. Затем следует этап полного посвящения. Жизнь монаха есть реализация Благородного Восьмеричного Пути; ее целью является подавление аффектов, желаний. Благородный Восьмеричный Путь делится на три этапа: этап мудрости (праджня), этап соблюдения обетов (шила), этап сосредоточения (самадхи). Таким образом, строгое соблюдение обетов является необходимой ступенью на пути к освобождению и достижению состояния архата. Архат - высший тип личности в Хинаяне, который освободился из круговорота смертей, рождений, избавившись от трех основных аффектов - невежества, гнева и страсти. Именно для преодоления страсти и нужна Виная и ее обеты В этом виден прагматизм буддизма, его страстная устремленность к освобождению. Обеты - не самоцель, но ступень на пути. Метод Винаи - отрицательный, она не предписывает, а запрещает. Махаянские авторы будут противопоставлять этому методу запрета свой метод противоядия.

Уже в первом столетии после нирваны Будды среди его первых последователе существовало мнение, что не все предписания Винаи одинаково важны и что некоторые из них можно не соблюдать. По легенде, сам Будда перед смертью разрешил общине отбросить "незначительные" правила. Так впервые появились разногласия по вопросу, следует ли понимать Винаю буквально. Собор в Весали (100 лет после нирваны Будды) настаивал на буквальном понимании, но проблему это не решило, и вскоре произошел так называемый "Великий Раскол", разделивший общину на два основных направления - уже упоминавшаяся Тхеравада и Махасангхика, объединившая не только монахов, но и мирян, не следовавших строжайшей дисциплине Винаи. Некоторые исследователи считают, что Махасангхика явилась основой махаянской традиции.

В Махаяне реализация высшей цели не подразумевает обязательного ухода в монастырь. Главное, религиозной практикой следует заниматься применительно к своему сознанию. Соблюдение обетов Винаи, являющихся запретами, подавляющими аффекты, объявляется хинаянской практикой. Она не отвергается, но предназначается для личности, обладающей определенным уровнем сознания, и только мешает тому, кто обладает более высоким уровнем. Махаянист стремится к достижению состояния Будды. Высший тип личности в Махаяне - бодхисатва, остающийся в сансаре ради спасения всех живых существ. Хинаянист же, с точки зрения махаянской традиции, не обладает достаточным для такого поступка состраданием и заботится только о своем спасении. Путь бодхисатвы состоит из трех практик: высшая нравственность, высшее сосредоточение, высшая мудрость. Но здесь практика нравственности (или соблюдение обетов) - это не тщательное соблюдение всех предписаний Винаи, а воздержание от так называемых десяти "недобродетелей" (лишение жизни, воровство, разврат, ложь, злословие, грубость, пустословие, зависть, злонамеренность, ложные взгляды). Соблюдение этих принципов помогает установить строгий контроль над сознанием. Соблюдение обетов нравственности попрежнему лежит в основе пути, т.к. остается задача преодоления аффективных препятствий, но оно не будет полезно, если сопровождается неразвитым сознанием. С другой стороны, на более высоком уровне строгое выполнение всех правил и предписаний Винаи уже не нужно, т.к. большинство мелких обетов - это "подпорки" для основных, контролирующих сознание обетов. На этом уровне человек руководствуется собственным состраданием.

В любом случае отказ от обетов не означает, что можно вести себя как заблагорассудится. Наоборот, отказ этот возможен потому, что практикующий уже не нуждается в запретах для продвижения по пути.

Несомненно, в основных поведенческих правилах буддизма и иудео-христианской традиции можно усмотреть какие-то общие моменты, но движущие мотивы различны. Если в иудаизме религиозные нормы должны выполняться просто потому, что они даны Богом, а в христианстве аскетический идеал имеет целью обожение и освящение всего творения, то в буддизме дисциплина имеет, по преимуществу, практический смысл.

* Мария Геннадьевна Ларионова, студентка IV курса СПбГУ.

© Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2000